Большинство паломников ожидают чудеса: мироточения икон, необъяснимых явлений, обновления икон. Они ищут прозорливых старцев, часто не замечая, что чудеса совершаются рядом и ездить за ними никуда не надо. По нашим и церковным молитвам мы часто исцеляемся и даже забываем поблагодарить Господа за помощь. Я хочу рассказать о тех случаях, с которыми я встретилась сама, или о которых мне рассказали люди, которым я полностью доверяю.    

Порченая              

В самом начале девяностых годов, когда я делала первые шаги в православной церкви, моя дочь Маша вела группы по обучению здоровому образу жизни. Она учила людей, как правильно питаться и правильно дышать. Однажды к ней в группу пришла некая Наталья. У нее была экзема по всему телу. В нашей деревне жила старушка по имени Прасковья, которая обладала даром "заговаривать" болезни. Была она верующая, богобоязненная и говорила, что батюшка благословил ее помогать людям. Денег за "лечение" она не брала, говорила, что иначе она потеряет этот дар. Ей можно было только сделать маленький подарок - пачку чая или ситцевый платок. Лечила она православными молитвами, народными заговорами и травами. Результатам ее лечения можно было только подивиться. Научила ее всем этим секретам ее свекровь. Кстати я от нее услышала впервые о такой болезни как "собачья старость", когда ребенок превращается в старика. недавно такую больную показывали по телевизору. Мне тоже пришлось испытать на себе ее помощь. Однажды она пригласила меня к себе попариться в бане. Я отвлеклась, и вместо того чтобы зачерпнуть холодной воды, по локоть сунула руку в бак с кипятком. Боль была адская. Бабушка Прасковья сползла с полка, взяла мою руку в свои руки, что-то пошептала и боль мгновенно прошла. Даже пузыря не было.            

Была ранняя весна. Мы только - что переехали в деревню. Нас было четверо: мой муж Леонид Сергеевич, наши внуки Наташа и  Алеша, совсем еще малые и я. И в этот самый неподходящий момент в нашем доме появилась больная Наталья. Раз появилась - надо принимать. Напоила я ее чайком, и пошли мы к бабе Паше, так ее называли все в деревне. Иду я рядом с ней, и так мне нехорошо от ее общества. Я иду себя ругаю за не гостеприимство, так мне не хочется, чтобы она у нас ночевала. Договорились, что на следующее утро она пойдет на лечение. Кое-как собрала ужин. Наталья стала настаивать, чтобы ей ночевать со мной в комнате. С трудом уговорила ее лечь спать в летней комнате. Погода была теплая, да и масляную батарею ей поставили. Она очень была этим недовольна и просилась лечь спать рядом со мной. Но я настояла, и ей пришлось спать одной. После ее ухода я задумалась, почему же мне так плохо рядом с ней. Достала молитвенник и стала читать молитвы и просить защиты у Бога. У меня появилась мысль: если Наталья с добром приехала, то она будет спать хорошо, а если со злом, то будет жаловаться на неудобства. Наутро я не смогла поднять головы с подушки. Померили температуру - 39, 5. Я в отчаянии: дома двое маленьких детей да еще гостья. Муж приготовил завтрак и всех пригласил к столу. Я слушала, как Наталья жаловалась на то, как ей было плохо спать у нас. Потом она ушла лечиться и уехала в город. Я лежу в тяжелом состоянии. Я стала думать, отчего же я так заболела. Мыли невольно приводили меня к приезду Натальи. И тут я вспомнила о молитве от осквернения Василия Великого, которую я незадолго до того переписала. Она начинается словами: Многомилостиве, нетленне, безгрешне Господи, очисти мя, непотребного раба Твоего от всякие скверны плотские и душевные... Первый раз я не могла прочесть молитву, буквы расплывались у меня перед глазами. Я собрала все силы и с огромным трудом прочла молитву до конца. На третий раз я сделала это с легкостью. После того, как я прочитала молитву три раза, случилось чудо. Я стала поправляться. Я до сих пор помню то чувство, когда болезнь покидала меня. Через двадцать минут у меня была нормальная температура, и я, к удивлению мужа, готовила обед. Наталья приезжала к бабе Паше еще два раза, но наш дом обходила стороной.  

Исцеление монастырской молитвой.  

В начале 90-х годов я несколько раз болела воспалением легких. Практически каждая простуда заканчивалась пневмонией. Лечить меня всегда трудно и долго, так как я не переношу многие лекарства, а антибиотики  мне запрещены. В конце ноября 1995 года я поехала в Пюхтицу, там выкупалась в святом источнике. Мороз был сильный, и обычно незамерзающий источник был покрыт тонким слоем льда. Помню, я боялась порезаться об этот лед. После Пюхтицы мне пришлось сразу же ехать в Москву на один день по делам "Паломника". На обратном пути я попала вы неотапливаемый вагон. Спали в пальто и шапках под одеялом, но все равно я промерзла до костей. Приехала домой и сразу же заболела. Бала тяжелая пневмония. Болела я долго, только к Пасхе поправилась  и с группой отравилась в Пюхтицу на праздник. Попраздновали мы очень хорошо, а во вторник вечером я уехала в Киев с группой паломников.            

Группа была небольшая, и в Киеве мы должны были объединиться с москвичами. Но встречавшая нас Наталья Мелешко сообщила нам неправильную дату, и мы приехали на два дня раньше. Поселили нас в Покровском женском монастыре в центре Киева. Приняли нас очень радушно, но поселили в бункере. Это большое подвальное помещение с маленьким окошечком, скорее форточка. Чистота там была стерильная. На полу лежало около ста матрасов - на два больших автобуса с паломниками. Заходить можно было только босиком, даже не в тапочках. Все бы было хорошо, если бы не страшная сырость. Переночевав две ночи, я проснулась больная с высокой температурой. Надо было срочно возвращаться домой. Поезд уходил вечером, и я решила побывать в Киево-Печерской лавре. Мы поехали на метро, но когда мы вышли на станции метро Арсенальная, оказалось, что улицу, ведущую к лавре, асфальтируют, и транспорт не ходит. Надо было пройти три остановки пешком.  Как я преодолела это расстояние - я до сих пор вспоминаю с ужасом. Мне хотелось лечь прямо на улице на землю, и чтобы никто меня не трогал. Но я дотащилась до Лавры, легла на скамейку и сказала, что не сдвинусь с места. Ко мне подошёл молодой иеромонах Нектарий и стал меня уговаривать пойти с группой в пещеры. У меня не было сил, чтобы сопротивляться, и я поплелась вслед за группой. Мы прошли все ближние и дальние пещеры. В подземном храме отец Нектарий послужил молебен Киевскому святому Агапиту - врачу безмездном и помазал меня маслицем от его лампады, и я вышла из пещер совершенно здоровая, к своему удивлению и к удивлению всей группы.            

Вопрос о моем возвращении отпал, и я с удовольствием поехала с группой в Почаев.            

С тех пор прошло более пятнадцати лет. Я простужалась, болела гриппом, но воспаление легких ко мне ни разу не возвращалось.

Чудесный город Арзамас              

Арзамас действительно город чудес. В центре города на высоком холме стоит великолепный белоснежный храм. Это Воскресенский собор. Первая мысль была - арзамасцы скопировали наш Исаакиевский собор, построенный великим Монферраном. Каково же было удивление, когда я узнала, что собор этот старше  Исаакиевского собора, и построен он русским архитектором Михаилом Коринфским, учеником нашего знаменитого архитектора Воронихина. Но не менее удивительно внутренность собора. В соборе много старинных икон. Особенно умиляет икона плачущей Богоматери. Временами она источает настоящие слезы. Главная ценность собора - это чудотворный крест - распятие XII или XIII века. На голове у Христа не терновый венец, а терновая шапка. Так изображали Христа на очень древних иконах. Кроме того, что это великая святыня - это изумительное произведение искусства. Как его не схватили музейщики - милость Божия. Жаль только, что к распятию гвоздями прибили современную стандартную софринскую голгофу. Местная жительница рассказала мне интересную легенду об этом кресте. Жил-был в Нижнем Новгороде набожный мальчик. Отец  его был купцом. Однажды он рассказал своим родителям, что пришла баржа с иконами, и попросил у матери рубль. Мать ему рубль не дала, тогда он попросил у отца. Тот дал ему рубль, и мальчик исчез. Родители пошли на пристань, но там никто не видел баржи с иконами. мальчика долго искали и наши в Арзамасе. Там им рассказали, что он принес огромный крест. Было не понятно, как ребенок смог пронести такую тяжесть так далеко. (до Арзамаса около 100 км). А в это время в Киеве переполох - пропал чудотворный крест. Киевляне его долго искали и нашли в Арзамасе. Они забрали свой крест, но он наследующий день оказался на прежнем месте в Арзамасе.            

Напротив Воскресенского храма находится Никольский женский монастырь. Это очень древний монастырь, когда он был основан - неизвестно. В XVI веке он уже существовал. Вновь он открылся в 1996 году. Мы попали в него на сороковой день после его открытия. Во главе монастыря  стояла игуменья Херувима. Приняли нас очень тепло. Матушка Херувима сказала мне: "Ты - наша, только не умеешь молиться так долго, как мы". И это правда.            

В монастыре мне показали удивительную икону Божией Матери "Достойно есть..." Эту икону изрубили топором в годы безбожья. Сохранился один глаз. И вот выше открылись другие глаза. Эти глаза были совершенно живые. Смотреть на эти глаза без слез было просто невозможно. Когда ей молились, она начинала благоухать. В монастыре я познакомилась с иеродьяконом Андреем. В прежней жизни он был художником реставратором, и его специальность оказалась очень нужной в церкви, возрождающейся после разрушений. Он был автором прекрасных дверей храма в Дивеево. Отец Андрей рассказал, что он находится в Никольском монастыре, чтобы наблюдать за изменениями в иконе. Он доехал с нами до Владимира, и больше я его не встречала.            

Вскоре матушку Херувиму перевели в другую епархию, настоятельницей монастыря стала игуменья Георгия. Матушка Херувима увезла порубленную икону с собой.            

Прошло шесть лет. И вдруг мне сообщают, что икона вернулась в монастырь. Я поспешила туда, чтобы увидеть ее. Но мне сказали, что нет благословения показывать эту икону паломникам. Матушка игуменья в это время отсутствовала, и после долгих просьб мне разрешили одной пойти в домовой храм и посмотреть на икону. Икона находилась в дальнем углу, и вид ее поразил. Раны на иконе почти зажили, и она стала напоминать картину Пикассо. Так изменились формы, особенно младенца. Но больше всего меня поразили новые глаза. Они умерли. У меня было чувство, что я стою у гроба. Я была рада, что паломников со мной не пустили. Несколько дней я была под очень тяжелым впечатлением.            

Прошло еще несколько лет, и вот я снова в Никольском монастыре. И сразу же вижу порубленную икону. Теперь она на видном месте в резном киоте, ей каждый день служат акафист. Но, главное, икона ожила, и глаза у нее снова живые.  

Мои чудотворные иконы.              

Все иконы - живые. Я в этом убедилась, побывав во многих святых местах. Они плачут, мироточат, даже кровоточат.  Некоторые приходится хранить в коробке, так как в моей хрущевке просто места не хватает. Каждая икона имеет свою историю.  

Спас нерукотворный    

В  1992 году, когда я еще не работала в Паломнике я проехала первый раз в Киев с учениками православного лицея. В то время не было такого большого выбора икон, как теперь. Дина Васильевна Григорьева, директор лицея, приобрела себе во Флоровском монастыре икону Спаса Нерукотворного в окладе из медной фольги. Мне очень хотелось иметь такую же. Стоила она на наши деньги 400 рублей, а моя месячная зарплата был 1200 рублей, и я колебалась, могу ли я позволить себе такую тату. Так сложились обстоятельства, что мне пришлось причащаться во Флоровском монастыре в день отъезда одной без группы. Я приехала в храм, подала свечнице записки, заказала 10 просфор и пошла на службы. Когда служба закончилась, я нашла свечницу во дворе. Она увидела меня и стала сыпать мне просфоры горстями. Я удивилась и сказала, что заплатила только за 10 просфор. Но она мне сказала, что это мне подарок как приезжей. Меня тут же окружили люди и, узнав, что я из Петербурга, стали просить меня подать записки на требы Ксении Блаженной и Иоанну Кронштадтскому. Я достала блокнот и стала записывать имена. А в это время люди складывали деньги на стол. Когда я закончила писать, то они предложили мне эти деньги. Я гордо отказалась. В это время подошла монахиня и так строго говорит: "Что ты тут нам свою гордыню показываешь? Православный человек должен взять, когда дают и поблагодарить". Я немного растерялась и говорю: "Я сегодня уезжаю, а ведь у нас ваши купоны не действительны". А Вы купите себе что-нибудь на память". И тут я вспомнила про икону. Когда посчитали деньги, оказалось их ровно столько, сколько стоила эта икона, копейка в копейку. Это было настоящее чудо. Окружавшие меня люди всей толпой пошли покупать мне икону. С тех пор эта икона живет у меня.  

Всех Скорбящих Радосте.              

У меня над кроватью весит маленькая икона на металле "Всех Скорбящих Радосте". Однажды ночью я проснулась, и мне показалось, что от нее идет свет. Я подумала, что на нее падает свет из окна. На следующую ночь я убедилась, что свет действительно идет от иконы. наутро я показала икону своему мужу учёному физику. Он у меня в чудеса не верит. Он посмотрел на икону и сказал: "Самолюминисценция  - эффект Стокса" Потом задумался и говорит: "А вот почему это происходит, я объяснить не могу". Икона светилась около месяца, а потом постепенно свечение прекратилось. Про эту икону я видела удивительный сон. Будто пришла я в храм с подругой и стою перед большой иконой "Всех Скорбящих Радосте". В храме очень много народу. Голос объявляет, что идет раздача помощи: голодным - продукты, раздетым - одежда, больным - лекарства. А нам было сказано уйти, так как у нас и так всё есть.  

Обновляющиеся иконы              

В начале 90-х весь Петербург говорил об обновлении иконы Покрова Божией Матери в Иоанновском монастыре. Мы с дочкой пошли в этот монастырь на вечернюю службу. Икона, которая до тех пор хранилась в алтаре была вынесена для общего поклонения. Когда началось шестипсалмие, и все огни были погашены, икона светилась так, что казалось к ней направлена подсветка. Каждая деталь была видна. Трудно было поверить, что это старинная икона, она казалась только что написанной. Через несколько недель она перестала светиться, но осталась такой же яркой.